Защитник

Реклама

купить

Глава двадцать пятая. В которой Дин Томас обзаводится пятачком, Драко обретает долгожданную свободу, а на магический мир надвигается беда

Вошедшая в класс профессор Макгонагалл лучилась, будто и на неё оказала воздействие неторопливо подступающая к Хогвартсу весна.

…Впрочем, — подумала Гермиона, отвлекаясь от печальных мыслей (коими, кстати, она ни с кем не делилась) по поводу очередного письма из дома, в пользу более насущных дел, — учитывая её анимагическую сущность, наверняка так оно и есть.

Ещё она подумала, что, наверное, в кошачьем обличье профессору должно быть довольно тоскливо, ибо вряд ли их отношения с миссис Норрис были дружескими.

С другой стороны — Косолапсус…

Гермиона покраснела и мысленно дала себе по голове.

Декан замерла у кафедры. Обвела класс внимательным взглядом и торжественно сообщила чуть подрагивающим от волнения голосом:

— Итак, многоуважаемые господа, я счастлива сообщить, что ваша группа признана достаточно успевающей для перехода к изучению того, что называется настоящей трансфигурации. Высшей Трансфигурацией, — она произнесла эти слова с придыханием.

— Будто бы раньше мы дурака валяли, — пробурчал, впрочем, весьма заинтересованно, Симус Финниган, превращая своё перышко в бабочку и — едва та взмахивала крыльями, собираясь взлететь, — обратно.

— С учётом того, что средний балл по классу оказался достаточно высок, — в голосе профессора отчётливо прозвучало «на удивление высок», и Невилл с Роном заёрзали, втягивая головы в плечи, Гермиона, напротив, горделиво повела плечами: трём её «Исключительно» на последних проверочных работах удалось компенсировать шумный во всех отношениях провал одноклассников, — мы переходим к постижению сложнейших магических превращений. Прежде чем мы начнём сегодняшнюю тему, наиважнейшую тему, которой у нас отводится почти весь весенний семестр, я попрошу вас ответить на один вопрос, имеющий непосредственное к ней отношение: что такое анимагия и кто такие анимаги?

В воздух взметнулся лес рук, глаза студентов вспыхнули, зазвучали потрясённые шепотки «неужели?!», «с ума сойти!», «а-абал-деть!!!». К огорчению Гермионы, она уступила пальму первенства по скоростному поднятию руки Парвати, впрочем, профессор Макгонагалл, судя по всему, рассматривала данный вопрос в качестве риторического, потому что кивнула с улыбкой:

— Отлично. Я вижу, вы все имеете кое-какие представления в этой области. А кто-нибудь может мне сказать, чем отличается анимагическое превращение от магической трансформации?

На этот раз добровольцев не оказалось, в классе повисла заинтересованная тишина, в которой Гермиона неуверенно подняла руку.

— Мисс Грейнджер, прошу.

— Я так полагаю, анимагические способности являются врождёнными, а способность на время приобретать облик того или иного животного — качество приобретённое, достигаемое в процессе обучения, — не очень уверенно сообщила она.

— Не совсем так, однако вы мыслите в правильном направлении, — поощрительно кивнула декан Гриффиндора. — И тому, и другому вполне можно обучиться: анимагические способности присутствуют у всех волшебников, они просто развиты в разной степени — как, скажем, музыкальный слух или склонность к рисованию, а потому кто-то является анимагом от рождения, другому же это даётся потом и кровью, либо, увы, не даётся вовсе. Кроме того, анимагическая ипостась у каждого волшебника одна — скажем, кошка, собака или, например, олень, — Гарри вскинул глаза, однако профессор смотрела совершенно в другую сторону. — И те, кто лично видел анимагическое превращение, наверняка с лёгкостью скажут нам основное отличие его от любых других волшебных манипуляций. Мистер Поттер!

Гарри подскочил от неожиданности:

— Оно… — он вспомнил все превращения, которые видел: Сириус, Питер… — Оно производится без палочки.

— Отлично, мистер Поттер, три очка Гриффиндору. Совершенно верно: анимагическое превращение происходит исключительно за счёт собственных умений и волшебных сил мага, тогда как на магию при помощи палочки способен каждый из вас. Или почти каждый, — вырвалось у неё, едва она встретилась взглядом с Невиллом. Тот немедленно покраснел. Профессор, мысленно кляня себя за бестактность, — тоже. — Словом, для магической трансформации вы можете выбирать облик животного и то время, на который его обретёте. Для начала — демонстрация.

Профессор положила свою волшебную палочку, и… через миг, изучая присутствующих строгим взором, на кафедре статуэткой восседала кошка, рисунок на морде у которой до боли напоминал очки. Этот фокус все уже видели пару раз, тем не менее, по классу пронёсся восхищённый шепоток, даже Гарри не удалось удержаться от аханья: всё-таки одно дело, когда нечто подобное делает Сириус, известный своей безбашенностью, и совсем другое — когда перед тобой нервно подёргивает кончиком хвоста декан твоего факультета.

Не дав студентам досыта насладиться своим четвероногим обличьем, профессор Трансфигурации снова обрела человеческий вид и подняла волшебную палочку.

— А теперь попрошу внимания, ибо мы в ближайшем семестре будем заниматься именно тем, что я вам сейчас и продемонстрирую, превратившись на полторы минуты… Transmutatio juvenca!

Раздался тихий хлопок, как при аппарировании. В следующее мгновение глаза присутствующих полезли на лоб: рядом с кафедрой, меланхолично пожевывая губами, стояла симпатичная тёлочка с ярко выраженной кошачьей полосатостью.

— Эт-то ещё что?! — не выдержав, прыснул в кулак Рон.

Через миг к нему присоединился Дин Томас, следом — Симус Финниган. Хихикнула Парвати. И вот — смеялись почти все. Коровьи печальные глаза обвели заходящихся студентов, хвост дёрнулся, гулко щёлкнув по деревянному боку кафедры и вызвав очередной приступ истерического смеха. Даже Гермиона кривила губы, не в силах удержать улыбку; наконец, время истекло, и профессор Макгонагалл, заметно раздражённая и, судя по лёгкому румянцу на щеках, — немного смущённая, грозно уставилась на студентов. При виде сведённых в линию бровей все смешки и всхлипы в классе тут же умерли. Выдержав многозначительную паузу, дабы каждый прочувствовал всю глубину своей невоспитанности, она сухо сообщила:

— Пару слов о моём выборе объекта, который вызвал у вас столь нездоровую реакцию. Конечно же, настоящий маг, полностью овладевший данным разделом науки превращений, способен обретать любой облик, становясь существом как многократно превосходящим его по весу и размеру, так и наоборот.

— Типа — из мухи в слона, — прокомментировал вытирающий глаза Рон. — Или из блохи в корову.

— Именно, мистер Уизли, — кивнула никогда не жаловавшаяся на слух Макгонагалл. — Но для трансформации со значительным изменением массы вам пока не хватит ни сил, ни умений, а потому сегодня начнём с простого и остановимся на животных, близких по массе к человеку. Полагаю, — её глаза блеснули, когда она окинула Уизли оценивающим взглядом, — осёл будет как нельзя более подходящим для вас.

— Что-о?! — глаза Рона снова полезли на лоб, он покраснел, как кумач, даже показалось, будто кожа на его щеках вот-вот лопнет. — Мне стать ослом?!

Гермиона взглянула на приятеля страшными глазами. Губы её снова начали дёргаться. Сидящий рядом с ней Гарри тоже изо всех сил старался сохранить серьёзное лицо, но выходило у него плохо. Дин Томас так и вовсе лег на парту, и теперь его плечи беззвучно содрогались.

— Кабан, волк, олень, — профессор Макгонагалл по очереди указывала на юношей, и те благоразумно помалкивали, подозревая, что взамен можно заполучить кого-нибудь куда хуже — скажем, барана или, страшно подумать, козла.

— Только, пожалуйста, в поросячьем обличье веди себя пристойно, — многозначительно шепнула Парвати.

— Не могу ручаться за себя, дорогая, — Дин блеснул в ответ недоброй улыбкой и наклонился к ней поближе, — особенно, если рядом будет очаровательная свинка… ах! — закончил он с чувствительным тычком под рёбра.

— Выбор животного для трансформации я оставляю на усмотрение девушек, однако хочу вас предупредить: стоит трезво оценить как свои физические, так и магические данные, в противном случае трудно будет ручаться за последствия. Настоятельно советую вам остановиться на домашних животных, — профессор пожевала губами и усмехнулась, видимо, что-то вспомнив. — А теперь перейдём к аналитической части.

По мановению волшебной палочки на столе перед каждым бухнулись, взметнув клубы пыли, растрёпанные справочники: пособия по пересчёту массы и энергии, толстенные тома с трансфигурационными таблицами и всеобразные зоологические энциклопедии.

Тишину в классе нарушал теперь только скрип перьев, шуршание страниц, шепотки и редкие смешки. Тихо постукивал по доске мел, выводя под присмотром Макгонагалл основной алгоритм расчётов и траекторию движения волшебной палочки.

— Как думаешь, мне пойдут чёрно-белые полоски? — озабоченно поинтересовалась Лавендер. Потом, вспомнив, что сегодня её соседом по парте оказался Невилл, нахмурилась и перелистнула страницу, изучая изображение ламы. — Или… может, попробовать что-нибудь более экзотичное?

— Тогда валяй сразу в кенгуру, — шёпотом подсказал Рон, с отвращением просматривая животноводческий справочник. Он сейчас люто завидовал всем остальным, даже обречённому на превращение в кабана Дину: все звери как звери, а я… — осёл!

Лавендер посверлила его спину недобрым взглядом.

— Возможно, тебе стоит попробовать что-нибудь попроще? — услужливо предложил Невилл. — Скажем, собаку или козу? Сколько в тебе весу? Килограммов пятьдесят? Может, тогда овца окажется в самый раз?

Лавендер медленно перевела взгляд на соседа по парте. В глазах её вспыхнуло пламя. Если б Невилл имел представление об огнестрельном оружии, наверняка бы услышал лязг орудийного затвора. Так или иначе, ему хватило: Лонгботтом зажмурился и втянул голову в плечи…

…Заслышав за спиной возню, Макгонагалл обернулась:

— Мистер Лонгботтом, куда вы так торопитесь? Не спешите…

— …как говорится, семь раз об стол, один раз об дверь, — оторвавшись от своего пергамента, подмигнул ему Дин Томас. — Тебе, кстати, идёт.

— …и потом, вы должны целиком обратиться в оленя. Рога вам, несомненно, удались, однако…

— Н-но я н-не…

— Ещё одно слово или совет, и рога у тебя будут в изобилии, — сухо предупредила продолжающая листать зоологическую энциклопедию Лавендер.

— Я понял. Просто помочь хотел.

— Я оценила. В противном случае, одними рогамиты бы не отделался. О! Какие чудные пятнышки! И цвет мой! — просияла она, узрев изображение снежного барса.

Заполнив свою таблицу, Гарри обернулся к хмурой Гермионе.

— Ну, ты в кого будешь превращаться? — с интересом спросил он, пытаясь заглянуть в её пергамент.

— Не знаю, — она инстинктивно дёрнулась, будто пытаясь прикрыть писанину и тут же, вздохнула: — Наверное, в козу, — едва заметно покраснела и опустила голову, пряча глаза. — Наверное, звучит просто ужасно, да? Но я и по весу подхожу, да и превращение в домашних животных, как написано в параграфе шестом, рекомендуется для начинающих… Осталось немного досчитать… — зашуршала перевернутая страница и, улыбнувшись, Гермиона вновь вернулась к таблицам.

Гарри посмотрел на неё долгим взглядом.

…Как много всего случилось, как сильно все они — все мы — изменились, — внезапно понял он. — Ещё совсем недавно Гермиона наверняка бы выбрала самое сложное животное и из кожи вон выскочила, чтобы продемонстрировать себе и окружающим собственные способности и умения…

Он перевёл взгляд на Рона: друг, перестав бухтеть, старательно обводил волшебной палочкой светящуюся перед ним в воздухе траекторию.

— Осёл… блин. Ну, осёл — так осёл… Тэк-с…

Гарри опустил взгляд к своей таблице.

Значит, волк…

— Transmutatio lupus…

— …Да не убивайся же так, — неубедительно утешала подругу Парвати. — Это же не экзамен, верно? Наверное, ты с коэффициентом по массе просчиталась — видимо, снежный барс весит побольше, чем ты…

— Всяко побольше, — кивнул с трудом сдерживающий смех Дин Томас, идущий в благоразумном отдалении от девушек. — И вообще, даже если не считать этот розовый цвет похабный, он же не совместим с жизнью, барс твой! Ног пять, на пятой — кисточка, хвоста нет… Зато вымя… — он снова прыснул и резко сбавил шаг, увидев, как напряглась спина идущей впереди Лавендер. — Я, конечно, понимаю, у тебя в человеческом обличье всё на месте, всё как положено, но почему у барса вдруг оказалось вымя?!

Когда Лавендер и Парвати развернулись к нему, он увидел их лица… глаза… ему показалось, будто груди изнутри коснулась маленькая когтистая лапка. Синхронно, как по команде, подруги вскинули палочки.

В следующее мгновение Дин в ужасе ощупывал красующийся вместо носа поросячий пятачок, а сквозь штаны у него торчал задорный свиной хвостик — да какой: Дадли бы оценил…

…принимать каждый день по семь капель в полночь. И ждать указаний…

Драко успел перечитать последнюю строку отцовского послания трижды, прежде чем оно, вспыхнув, привычно рассыпалось бесцветным, тут же истаявшим в воздухе пеплом.

Он поднёс к глазам флакон, качнул туда-сюда: за стеклянной стенкой по-масляному медленно и лениво бултыхнулась тёмная жидкость. Он не знал, что это, да особо и не испытывал желания узнать: если отец велел что-то сделать, лишние вопросы вызовут только лишние проблемы, сейчас же Драко проблем и без того хватало с головой. Он почему-то подумал, что, реши отец отравить его, наверное, он бы тоже узнал об этом позже, уже в другой жизни… Он усмехнулся, хотя эта мысль не вызвала у него особого веселья. Огорчения, впрочем, тоже.

Мысли вновь вернулись к крохотному пакетику, спрятанному в кармане — нагрудном кармане с вышивкой в виде дракона — элемента Малфоевского герба. Содержимое сего пакетика, судя по всему, и должно стать ключом, отпирающим дверцу, за которой и затаились утраченные воспоминания… Содержимое которого избавит его…

Избавит…

Драко нервно зевнул. Он жутко вымотался сегодня — чёртова Макгонагалл заставила его трижды превращаться в сенбернара, пока на краткий миг у него не вышло нечто, отдалённо, но всё же напоминающее собаку, хотя Энтони Голдстин, староста Равенкло, и хихикал, обзывая его «псиглавцем» и думая, что он не слышит. Потом ещё Флитвик замучил теорией аппарирования… Посреди моря усталости сегодняшнего дня на краткий миг мелькнул островок удовлетворения: аппарирование — это первый шаг ко многим полезным вещам. Очень полезным. И вот, с теорией он разобрался и, похоже, завтра на практическом занятии не ударит в грязь лицом. Но всё это будет завтра, сегодня же…

Слово «грязь» вызвало у него ряд ассоциаций, итогом которых стали размышления о Грейнджер. Впрочем, о чём бы ни думал в последнее время Малфой, всё всегда заканчивалось мыслями о ней. Невыносимыми мыслями, не дающими нормально есть, спать, учиться, существовать — не дающими жить. Драко никогда бы ни с кем не поделился, однако он уже опустился до того, что начал принимать зелье для сна без сновидений, ибо, даже если удавалось уснуть, гриффиндорская грязнокровка беспощадно и бесстыдно прокрадывалась в его сны, заставляя его…

…заставляя…

Он сглотнул.

…чувст-во-вать это… Это ужасное. Отвратительное. Бессмысленное…

Рука дёрнулась к сердцу, будто пытаясь предотвратить привычный болезненный укол, потом — к карману, судорожно проверила пакетик. На месте. А значит — сейчас со всем этим будет покончено, сейчас он примет порошок, и всё закончится: вернётся память, вера в правильность того, что делаешь, осознание незыблемости постулатов, кои отец вкладывал в него с самого детства.

Боль уйдёт. Безумие оставит его. Вернётся покой.

Свобода.

Как ни странно, он не испытал ликования, хотя так долго ждал, так долго молил об избавлении; хотя до судорог устал жить с ощущением, будто подсматривает из тёмного переулка за чьим-то безумным, разудалым карнавалом, у него лично не вызывающим ничего, кроме боли, раздражения, разочарования, отчаяния.

Любовь — слащавое словцо, придуманное, чтобы не платить за такую физиологическую потребность, как секс.

Он печально усмехнулся. Заблуждался ли он тогда, был ли прав, — какая теперь разница… Так или иначе, меньше чем за пять минут всё будет кончено.

Стараясь сохранять достойную фамилии Малфоев несуетливость движений, Драко выставил оповещалки у поворота в коридоре, ведущего к его комнате, потом заперся на две антиалохоморы и лишь тогда нажал на секретный механизм, приводящий в движение алтарь.

Тот начал медленно выезжать — одна за другой зажигались свечи, заливая тёплым дрожащим светом его слизеринскую келью, и всё это время серебристоволосый юноша, сложив на груди руки, сосредоточенно смотрел на пламя. Соскучившаяся змея приветственно высунула голову, в воздухе мелькнул раздвоенный язык, но, почуяв рассеянность и напряжение хозяина, она нырнула обратно в алтарный камень — пе.

Драко сунул влажную от волнения руку в карман. В который раз за последние несколько минут крепко сжал плотно свёрнутый пакетик. Вынул его и, помедлив едва уловимое мгновение, решительно раскрыл ладонь.

Всё просто. Я хочу освободиться. Я хочу освободиться… Хочу ли я освободиться?..

Кувшин с водой подплыл к нему, опустился на тумбочку у кровати, Драко высыпал порошок и взял стакан в руки. Взболтал, посмотрел на свет — тот слегка опалесцировал — глубоко вздохнул.

…Сейчас всё кончится, сейчас всё кончится, раз — и всё. Ни боли, ни смятения, ничего — всё сразу станет, как было. Хорошо и спокойно. Понятно. Правильно.

Внезапно он осознал, что, кажется, пытается себя в чём-то убедить. Эта мысль вызвала приступ гнева — и Драко осушил стакан залпом.

В первый миг ничего не произошло. И вдруг…

Будто в голове кто-то распахнул дверцу чулана, доверху забитого давно забытыми вещами, — и те обрадованной лавиной обрушились, погребли под собой. Разрезанная белозубыми улыбками чёрная тропическая ночь, свечи на разбитых надгробиях, разом потускневшие глаза взглянувшей в зеркальце девушки… И тут же — снова эти карие в рыжую искорку глаза, только захлёстываемые ужасом, когда она, перевалившись через перила, падала в чёрную бездну… Свечи, свечи, алтарь, бесконечные едва ли не еженощно отправляемые ритуалы… Запах свежей свиной крови, порошки и зелья — проводники к тонкой грани, по ту сторону которой роились полчища жаждущих живой плоти мертвецов… Бег наперегонки с Поттером — во имя чего, куда?.. Конечно! Заклинание. Ветви плюща. Драка…

Отец…

«Ты — часть организации. И обязан выполнять любые приказы. Считай, это приказ.»

Конечно. Вот откуда эта боль в груди…

А образы всё сыпались и сыпались, и юноша, пошатнувшись, рухнул на колени перед алтарём, оперся на него двумя руками, не слыша стрёкота опалённых пламенем свечи волос, не чувствуя противного запаха: ему казалось, что глаза вот-вот лопнут от ярких вспышек, от мельтешенья знакомых и незнакомых лиц, что разорвётся голова, что он оглохнет, что утонет, что задохнётся… Его затошнило.

Шли минуты, и круговерть начала замедляться; и вот — последним всплеском воспоминаний на травяной подстилке выгнулось под ним смуглое тело.

Он ещё успел подумать: «ах, если б это была она — та, другая…» — снова мелькнули карие глаза… и все кончилось.

Свобода.

Драко Малфой отёр лицо. По-стариковски тяжело опершись на пе, с трудом встал на дрожащие, словно прокисший пудинг, колени, добрёл до висящего над рукомойником зеркала, откуда на него уставился бледный и взъерошенный, с налипшими на щеки и лоб белёсыми волосами подросток. Взгляд, ещё мгновение назад больной и затравленный, становился надменным. Критическим взглядомокинув беспорядок в костюме — разодранный в минуту внезапного удушья ворот рубашки, перекинувшийсяза спину галстук — он плеснул на лицо ледяной воды, зачесал мокрыми руками назад волосы.

Потом, осмотрев себя с ног до головы, отряхнул колени.

Звякнули часы на прикроватной тумбочке: до полуночи оставалась четверть часа.

…Успею, — улыбка тронула узкие губы слизеринца. Жирно блеснула в свете свечей густая кровь. Под сводами в очередной раз зазвучали странные слова:

— Эсса банда и ди Кимбанда, эсса банда лье шаму… — не глядя, он протянул руку к пузырьку с маслянистой тёмной жидкостью.

…Сидящий в своём кресле Люциус Малфой нервно барабанил кончиками пальцев по подлокотнику и поминутно поглядывал на часы. Он бы никому и никогда не признался, что временами испытывает некоторые сомнения в состоятельности собственного сына, и тем не менее, когда ставки так высоки, нельзя поручиться даже за самого себя…

Наконец, пробило полночь, и в тот же миг он ощутил ЭТО: странное чувство пронзило его с головы до ног, кабинет вокруг на миг поблёк, смазался… мелькнули каменные стены… чёрный бархатный прикроватный полог с серебряными кистями… Свечи… И замерший перед алтарём в трансе юноша.

Получилось.

Ай да Северус, ай да сукин сын!

— Вот оно! — не сдержавшись, во весь голос взревел Малфой-старший.

Запрокинув голову, истерически захохотал, шарахнул кулаками по столу — раз, другой — не замечая, что в кровь сбивает костяшки пальцев. Домашние эльфы испуганно высунулись из своих убежищ, готовясь понести очередное незаслуженное наказание… или же просто — устранить последствия хозяйского буйства.

— ВОТ ОНО!!! — ревел Люциус, летя по коридору с такой скоростью, что бархатная мантия рвалась с плеч. — Вперёд же, сын! Приведи на вершину мира Малфоев! Вознеси на престол меня!

В гриффиндорской гостиной царила привычная воскресная атмосфера — студенты читали, занимались уроками, просто сладко бездельничали. Меньшая против обычной многолюдность объяснялась очень просто: во-первых, последние дни февраля наконец-то осчастливили чудесной погодой — вовсю пригревало солнце, за окном по металлическому карнизу барабанила звонкая капель, и с дерева ей откликалась круглая, как шар, радостная весенняя синица. Сидеть в такой денёк взаперти могли либо лентяи, либо ипохондрики, либо заучки. Во-вторых, шёл второй час игры между Равенкло и Хаффлпаффом, от которого в какой-то мере зависела судьба уже закончивших сезон гриффиндорцев, и большая часть студентов надрывалась на трибунах.

Как ни странно для таких завзятых игроков и болельщиков, Гарри и Рон, не будучи ни ипохондриками, ни заучками, ни лентяями, торчали сейчас в общежитии: сидели в дальнем углу гостиной под раскидистым канделябром, отгородившись от мира горой книг и свитков. Гермионы с ними, вопреки обычному, не было; более того, исчезнув после завтрака в неизвестном направлении, она не появилась до сих пор, и Гарри уже начинал чувствовать приливы беспокойства, здорово отвлекавшие его как от разговора с Роном, так и от фолиантов, в которые они сейчас вгрызались.

Только не надо думать, будто они учили уроки: громоздящиеся на переднем плане завалы учебников являлись чистой воды маскировкой — на самом же деле непосредственно перед Гарри сейчас лежал Расширенный Справочник по Гербологии, Рон же рылся в Сборнике Бесполезных и Курьёзных Заклинаний. А уж обсуждаемая тема и вовсе лежала в стороне и от Зельеварения, и от Трансфигурации, не говоря уж о Прорицании, по которым, кстати, оба приятеля отрастили изрядные хвосты.

За соседним столом корпел над исследовательской работой по Гербологии Невилл, у камина вполголоса болтали две семикурсницы, кто-то из мелюзги играл в плюй-камни, и за исключением треска камина, смешков и воплей проигравших в гостиной было довольно тихо, а потому нашим героям приходилось тщательно контролировать свои голоса. Это, с учётом звонкости их баритонов, было не так-то просто: во всяком случае, Лонгботтом уже неоднократно косился в их сторону.

— Рон, да тише же, чёрт тебя побери, — в очередной раз прошипел Гарри, отбрасывая невинное выражение лица, едва Невилл отвёл взгляд.

— …так я и говорю, — продолжил Рон драматическим шёпотом, — раз Дамблдор тогда закинул нас под воду, значит, существует какое-то заклинание, дающее возможность дышать и там.

— Ясное дело существует, но уж всяко оно не тут, — Гарри кивнул в сторону Курьёзных Заклинаний, раскрытых сейчас на главе «Музыкальные Ветрогонные Заклятья». — Дышат-то, насколько я знаю, вроде другим местом — или тенденции изменились?.. И потом, вас же погрузили в глубокий сон; в нашем случае вряд ли в летаргическом состоянии будет толк. К тому же, помнится, ваше пребывание под водой строго ограничивалось по времени: пара часов от силы. Нет, наверное, всё же больше, немного больше, — продолжил он после некоторого раздумья.

— А может, попробуем трансфигурироваться во что-нибудь водоплавающее — типа тюленя или моржа? Крум же, говоришь, отрастил себе акулью башку… — неуверенно предложил Рон и мгновенно взвился, услышав тихий смешок: — Чего опять?!

— Ничего. Просто опять вспомнил, какой из тебя вышел осёл. И потом, — уже серьёзно продолжил Гарри, — Крум был выпускником Дурмштранга. Лучшим выпускником.

— Дался вам мой осёл! Ты бы себя видел, — надулся Рон. — Если это волк, то я… я…

— …осёл.

— Ладно, ты прав, — с явной неохотой прозвучало после паузы, — сейчас мы этого не умеем, но через пару месяцев…

— …через пару месяцев Вольдеморт может оставить от мира мокрое место, нам надо отправляться к русалкам поскорее, — перебил Гарри снова чуть громче, чем ему бы стоило, и Невилл опять напрягся. — И потом: а если последняя часть заклинания хранится не у русалок? Если мы рассчитали неправильно? Кто знает, куда ещё придётся отправиться… Нужно думать о времени.

— Тогда почему б нам сразу не припереться к друзьям-циклопам? И… какая там ещё гадость водится в этом лесу?

— Сирены, например.

— О! Это мне нравится гораздо больше. А то как по дамам, так ты всё норовишь один, а если со мной — то только ко всяким чудовищам вроде бр! — пауков… Или вон — к русалкам…

— Русалки — тоже, в некотором смысле, дамы, — многозначительно приподнял брови Гарри.

— Угу. Но — КАК?!

Следующую минуту из-за книжных завалов раздавалось хрюканье и сдавленные смешки, и Невилл снова тревожно завозился.

— …потому что я не знаю, где искать этих чёртовых циклопов и сирен, Хагрид, даже если знает, наверняка не скажет, а русалки у нас под самым боком.

— Под боком-то под боком… Только ведь прохладненько для глубоководных прогулок, не находишь?

— Если добудем жаброводоросли — в самый раз. Холодно только в первую минуту.

— Ага, а потом остываешь и уже ничего не чувствуешь, а я ещё так молод… — Рон, которому аккурат сегодня стукнуло семнадцать лет, с сомнением наморщил длинный нос, потом, взглянув на упрямое лицо Гарри, вздохнул: — Значит, думаешь, за час мы всяко не управимся…

В этот момент отодвинулся входной портрет, и вошли разрумянившиеся с мороза Дин Томас и Парвати. На вопрос Гарри, не видели ли они где Гермионы, шестикурсники пожали плечами и, снимая на ходу перчатки, заторопились вверх. Было в их лицах что-то такое, что Гарри тут же напрягся:

— Эй, вы ж с матча, верно?

— Погода просто сказочная, охота вам в такой день зубрить… — Дин смотрел в сторону.

— Только не говорите, будто… — Рон приподнялся и снова плюхнулся на сиденье.

— Угу, продули.

— …и мерлинову маму тоже, — заковыристо выругался Рон. У Лонгботтома покраснели уши. — Значит, все решится в игре между Слизерином и Равенкло. Нас выручит только разгром этих гадов… А это практически…

— …и теоретически тоже… Ч-чёрт! — Гарри шарахнул кулаком по столу, и Рон втянул голову в плечи: он прекрасно помнил миг, когда Гриффиндор упустил — как знать — победу в чемпионате школы. Когда его собственные руки прислушивались не к хозяину, а к тонкому голосочку в голове, нашёптывающему всякие… гадости…

Снова зашуршал портрет — в гостиную начали возвращаться гриффиндорцы, и Рон с Гарри сползли на стульях пониже — чтобы никто не вздумал делиться подробностями, подсыпая соли в открытую рану.

— Ладно, не грузись, — с усилием выдавил Гарри и снова вернулся к книге. — Интересно, — проворчал он себе под нос, едва ли осознавая, что говорит вслух, — куда ж девалась Гермиона… — и снова тревожно заёрзал.

— Минуты без своей Гермионы провести не можешь, — с радостью уцепился за возможность сменить тему разговора Рон. Ему было стыдно. Очень стыдно. — Всё с ней в порядке, перестань дёргаться. Торчит, поди, в библиотеке. Будто ты её не знаешь. Попомни моё слово, первой вещью в вашей спальне будет не супружеская кровать, а здоровенный книжный шкаф.

— Чего?! — Гарри покраснел, как свёкла, и Рон захихикал в кулак, довольный достигнутым эффектом: смена темы разговора была проведена неуклюже, зато цели своей он добился.

— Просто пошутил. Я временами вообще сомневаюсь, что в вашей спальне будет кровать, — добавил он, выдержав точную паузу, чтобы приятель слегка отпых. — Будете спать прямо на полке, рядом с её возлюбленными книжечками.

Гарри подскочил.

— Дурак, — с чувством сообщил он, снова яростно краснея.

— Очень приятно познакомиться. А меня зовут Уизли. Рон Уизли, — шутовски поклонился Рон. — Ладно тебе, кончай злиться — что я такого сказал. Будто ты никогда об этом не думал.

Рон был прав: Гарри думал. Он думал о Гермионе очень часто. Не в смысле — о женитьбе сразу после школы или же в ближайшие несколько лет, нет — ему ещё не было семнадцати, а подобные мысли юношам этого возраста едва ли свойственны. Но жизни без Гермионы он себе не представлял совершенно, а потому…

…когда-нибудь… наверное… Если доживу.

— Гермиона хотела узнать, нельзя ли заказать жаброводоросли по почте, но в единственном магазине, где ими торгуют, заломили несусветную цену да ещё сказали, что заказ будет доставлен в течение полутора месяцев — дескать, товар редкий, спросом не пользующийся, а потому его на складе не держат…

— Значит, опять полезем к Снейпу? Думаешь, у него есть жаброводоросли? — передёрнулся Рон. — Говорю… — тут же продолжил он высоким фальшивым голосом, ибо встретился взглядом с уставившимся на него в упор Невиллом, брови которого уже подбирались к линии волос на лбу. — Снейпу до Эберкомби ещё расти и расти: чтобы у меня зелья получались с первого раза… Да у него скорее жабры вырастут, чем… ну…

Он окончательно запутался и умолк, а Невилл робко кашлянул и перевёл ищущий взгляд на Гарри. Покраснел, дёрнулся было, чтобы встать, но потом, похоже, передумал и снова уткнулся в свою писанину.

— Рон, чтоб тебя!!! — шёпотом взвыл Гарри, пиная Рона под столом в лодыжку. — Держи свою иерихонскую трубу при себе — что ты как орёшь-то?!

— А что я, что я-то!

Следующие несколько минут тишина за их столом нарушалась лишь яростным шелестом страниц. Гарри, правда, делал это больше по инерции: перед заданием Тремудрого Турнира он в ударном темпе перевернул всю возможную литературу, но так ничего и не обнаружил. Тогда он посчитал, что ему просто не хватило времени, но, похоже, дело действительно было в отсутствии необходимой информации.

— У меня ничего нету по дыхательным заклинаниям, — Рон бухнул том в сторону и пробежал пальцем по корешкам громоздящейся перед ним стопки книг. — О! «Первая волшебная помощь и способы её оказания». Может, тут вдруг завалялось что-нибудь подходящее… Я вот ещё что думаю, Гарри, — продолжил он, веером перелистывая страницы, — почему эти чёртовы русалки считаются настолько опасными? Не гиппогрифы же — разумные существа…

— Вот именно поэтому-то…

— Чёрт, как бы к ним ещё добраться… «Восстановление дыхания после утопления». С картинками. У-у… какая недобрая книжечка…

— Гарри… — робко перебил их диалог Невилл, окончательно перестав делать вид, будто всецело поглощён выполнением домашнего задания. — Я тут… словом… — он глубоко вздохнул, будто собираясь с силами, и зачастил: — В конце ноября профессор Спраут предложила поэкспериментировать в области…

— Чего надо, Лонгботтом? — крайне невежливо перебил Рон. — Не видишь, мы заняты — у нас серьёзный разговор… То есть я имел в виду — уроки мы учим. И не Гербологию, к твоему сведению.

— Гарри… — не обращая внимания на его тираду, Невилл смотрел однокласснику в глаза. — Я просто подумал — а вдруг вам пригодится… Я сделал тут…

— Не-вилл, — брюзгливо протянул Рон, — да я из твоих рук даже смертельный яд не приму: наверняка окажется слабительным или мочегонным…

— Погоди, Рон, — резко перебил пошедшего вразнос друга Гарри. В глазах Лонгботтома он сейчас увидел упорство и даже какое-то отчаяние — уже знакомые ему по давнему осеннему дню, когда они вдвоём спасались от смертоносного Цветка Иллюзий и прорывались сквозь пламя… — Невилл?

Невилл отложил перо. Поколебавшись, поднялся и неуверенно подошёл к друзьям.

— Просто профессор Спраут предложила поизучать влияние различных физических и магических факторов на основные магические свойства некоторых растений, — заикаясь от волнения, начал он с того же места.

Рон тут же демонстративно зевнул, подхватил с высоченной книжной стопки конспект по аппарированию и плюхнулся в кресло поближе к камину:

— Короче, позовёшь, когда вы закончите.

— …и у меня получились жаброводоросли пролонгированного действия: если срок действия обычных, как правило, час, то мне удалось добиться увеличения этого времени втрое. Правда, мы ещё не смотрели побочные эффекты, да и проверяли действие только на крысах, — добавил он едва слышно. — Но можно предположить, что… Вернее, я надеюсь, что…

Он замялся, подыскивая слова. Не нашёл и опять покраснел до самых корней волос.

— Спасибо, Невилл. Я… я подумаю. Действительно — спасибо, — Гарри зачем-то поднялся и пожал однокласснику руку.

— Д-да… Обращайся… если что, — тот ответил на рукопожатие. — Я… ну, словом, пожалуйста.

— Непременно. Спасибо.

Невилл ещё раз переступил с ноги на ногу, осторожно вытянул свою ладонь из крепких пальцев Гарри и попятился на своё место.

К Гарри немедленно подскочил Рон.

— Что это у вас тут были за китайские церемонии? Судя по лицу, я ждал, что ты сейчас будешь целовать землю.

— У Невилла есть жаброводоросли, которые действуют дольше обычных, — об экспериментальном образце Гарри предусмотрительно умолчал.

— Обалдеть! — ахнул Рон. — Блин, я всегда подозревал — наш Лонгботтом на самом деле просто прикидывается идиотом…

— Сомнительный комплимент, — хмыкнул Гарри, глядя, как приятель отчаянно жестикулирует Невиллу, поднимая оба больших пальца верх.

— Ну, если этот вопрос решён, я пойду проветрюсь… — Рон бросил взгляд на ведущую в сторону спален лестницу. — Где-то сейчас Стана… Эх, умел бы я аппарировать… Как там Флитвик говорил — сконцентрироваться, представить исходные и конечные пункты, провести между ними мысленную прямую и направить по ней всю свою магическую си…

Внезапно раздался лёгкий характерный хлопок и… Рон исчез.

Гарри от неожиданности моргнул — раз, другой. Когда он моргнул в третий раз и уже собрался протереть глаза или же ущипнуть себя, дабы убедиться что всё произошло на самом деле, из недр женского общежития донёсся истошный визг, потом где-то далеко хлопнула дверь, и через несколько секунд, Рон, держась за левую щёку, на которой проступал отчётливый отпечаток пятерни, кубарем слетел по лестнице.

— Вы видели, видели!? — ликующе завопил он. — У меня получилось, мерлиновой мамой клянусь! — и тут же, едва заслышав торопливые приближающиеся шаги, запрыгнул за ближайшее кресло, а на лестнице возникла Лавендер, одной рукой сжимающая палочку, а другой придерживающая распахивающийся на груди халатик.

— О… хотел бы я знать, в какой конечный пункт ты метил, — невольно хмыкнул Гарри, аНевилл пискнул и вжался в кресло — когда ему довелось видеть подобное выражение лица в прошлый раз, он обзавёлся крепкими и не желающими сходить оленьими рогами. Рон отчаянно жестикулировал за креслом: «не выдавайте!!!».

— ГДЕ ОН?! — грозно вопросила гриффиндорка. — Где Уизли? Где этот мерзкий извращенец?!

Она уставилась на Гарри и Невилла с таким видом, будто само существование в подлунном мире вышеупомянутого недостойного представителя рода человеческого лежало целиком и полностью на их совести. Юноши синхронно развели руками, а младшеклассники благоразумно сделали вид, будто и вовсе ничего не заметили, и снова уткнулись в книжки и плюй-камни.

— Лавендер, а что хоть случилось-то? — осторожно спросил Гарри, на всякий случай подбираясь всем телом, чтобы, в случае необходимости, успеть отпрыгнуть в сторону.

— Этот… этот… ОСЁЛ, — нашла подходящее слово Лавендер, припомнив диковинного зверя, от вида которого покраснела даже повидавшая всякого на своём долгом магическом веку профессор Макгонагалл (покраснела от смеха, попрошу заметить! Не подумайте ничего плохого — прим. авт.) — в прямом смысле слова свалился в нашу спальню, когда я… я… — она судорожно стиснула расходящийся на тугой груди халатик, окинула взглядом благоговейно внимающую ей аудиторию и яростно затопала обратно.

— Всегда знал, что ты — тайный извращенец, — с ядом в голосе сообщил Гарри выбирающемуся из-за кресла Рону.

— Ой, да ладно! Она так заорала, будто я её голую застукал. Она была в белье и этом самом халате. В чёрном белье, кстати.

— Мне сообщить эти подробности Стане? Или Гермионе? — приподнял бровь Гарри, махом расплачиваясь с приятелем за недавние пассажи про книжные полки.

— Не надо, — быстро ответил Рон, и что-то мелькнувшее в выражении его лица подсказало Гарри, что у Рона есть причины опасаться взрывного характера Станы (причины действительно были, ибо она всё же повинилась ему в своей маленькой женской мести — прим. авт.).

Паузу очень удачно разрядил звон разбившегося стекла. В искристом водопаде сверкающих на солнце осколков в гостиную ввалилась похожая на большую пыльную тряпку сова.

— Стрелка!

Птица плюхнулась в вовремя подставленные руки, и Рон, отцепив от её лапы письмо, тут же уткнулся в чтение.

— …ты прикинь, Гарри! — взревел он уже через секунду. — Фред женится! Наконец-то назначили дату — в пасхальные каникулы, так что мы попадаем! Вы с Гермионой, разумеется, тоже приглашены. Думаю, вас это наведёт на определённые мысли, — ухмыльнувшись, добавил он и показал Гарри язык.

— Ты меня достал, — пряча улыбку, Гарри угрожающе потянулся к своей волшебной палочке. — Как, говоришь, звучит заклинание превращения в осла?

— Мальчишки! Честное слово, как вам не стыдно! — за перепалкой они не заметили бесшумно вернувшуюся в гостиную Гермиону. — Невозможно и на минуту оставить вас без присмотра, чтобы вы не наделали глупостей. Рон, тебя это касается в первую очередь — как не стыдно, тебе же уже СЕМНАДЦАТЬ лет!!! — она произнесла это слово так, будто Рон, как минимум, разменяло третью сотню. — Reparo! — окно вернулась на место.

Она опустилась на подлокотник кресла , и Гарри немедленно обнял подругу за бёдра — невинно на первый взгляд, и, в то же время, как-то настолько чувственно, что Рон внутренне передёрнулся и почувствовал желание немедленно найти и посадить себе на коленки Стану.

…Хотя, наверное, это плохая идея…

— Новости есть? — поинтересовалась Гермиона, нежным жестом поправляя на Гарри очки.

— Есть, — он запрокинул голову и чуть прикрыл глаза, подставляясь её пальцам. — Хаффлпафф выиграл у Равенкло. И значит, все будет решаться по очкам и результату последней встречи… То есть шансы на выигрыш у нас, конечно, остаются, но не слишком могучие… И, самое ужасное, от нас уже ничего не зависит…

— В любом случае, они есть, — взмахом руки отмела жалобы Гермиона. — А ещё хорошие новости есть? — шёпотом продолжила она, и блеск её глаз подсказал Гарри с Роном, что у неё-то эти самые хорошие новости точно имеются.

— Есть. Я научился аппарировать! — с гордостью выпятил грудь Уизли.

— Молодец, — она одобрительно кивнула и, окинув его пристальным взглядом, заметила ещё не сошедший отпечаток пятерни на щеке. — А это, похоже, медаль за первый удачный полёт. И куда тебя занесло, если не секрет?

— В вашу спальню, — хихикнул Гарри.

— О… это ещё не худший вариант, — она заметно помрачнела. — Парвати вот вчера саппарировала в какой-то чулан с крысами. А у меня так вообще ничего не получается… И ты, Гарри?

— А я ещё не пробовал, — честно признался он в ответ на пытливые взгляды друзей.

— Только, когда будешь пробовать, конечный пункт выбирай аккуратнее, — многозначительно заметил Рон. — А то, зная нашу Гермиону, могу сказать, что оплеухой ты можешь не отделаться.

— Но я в кои-то веки спрашивала не об учебных делах, — после хорошо выдержанной паузы, улыбнулась она. — Есть новости о… сами-знаете-чём?

— Невилл пообещал добыть для нас экспериментальных жаброводорослей, которые действуют несколько часов, — зашептал Гарри. — И тогда мы сразу же…

— Стоп. Никто не говорил, что они экспериментальные, — Рон махом напрягся. — Уж если даже Лонгботтом признаёт их экспериментальными… — кстати, уж не он ли сам с ними экспериментировал? — проницательно поинтересовался он, — то мне даже подумать страшно, чем это для нас может закончиться!

— Есть идейки получше? Думаешь, русалок убедят твои Музыкальные Ветрогонные Заклятья?

Гермиона и Рон прыснули.

— Не волнуйся, если что, я верну вам нормальный облик, — пообещала Гермиона. — Молодцы. Значит, если не найдём ничего более подходящего… А теперь поглядите-ка, чего добыла я…

И она триумфально махнула перед их носом пергаментом, где за подписью профессора Макгонагалл красовалось разрешение на работу в Запретном Архиве.

Два аврора стояли перед виселицей, на которой едва заметно покачивались три до неузнаваемости изуродованных человеческих тела. Деревня вокруг казалась полностью вымершей — запертые ставни, гробовая тишина. Ни дымка из трубы, ни единой живой души на улице — просевшие ноздреватые сугробы и полная безлюдность, не считая разве что взирающих на трупы Сириуса Блэка, пыхающего трубкой уже знакомого нам Роджера Крэйга и ещё четырёх авроров рангом пониже — команды, посланной сюда для выяснения обстоятельств исчезновения очередного населённого пункта с магических карт.

— Закончили? — Блэк обернулся к аврору, проводившему сканирование территории на предмет остаточной магии.

— Да. Сейчас в деревне всё чисто, — хмуро кивнулповидавший на своём веку всякого старый аврор, становясь к трупам спиной, дабы случайно не запомнить этого кошмара. — Последний всплеск тёмномагической активности, судя по всему произошёл вчера не ранее девяти утра и не позже двух дня. Это были Заклятья…

— …пыточные заклятья по отношению к этим людям, — тоже не поднимая глаза к трупам, кивнул Сириус.

Даже со всем своим опытом он едва ли мог лишний раз взглянуть выше окровавленных лодыжек — ему хватило осмотра и составления протокола, чтобы не сомневаться: кошмарами он на ближайшую пару недель обеспечен.

— Можно снимать тела. Надо бы передать их родным, — Крэйг закончил очередную короткую записку и, достав из клетки у его ног сову — восьмую или девятую, Сириус уже сбился со счёта, отправил её с донесением.

— Наконец-то, — Блэк поднял палочку.

— СТОЙТЕ!

Авроры вздрогнули и обернулись, машинально хватаясь за оружие. Деревня оказалась не столь пустынной, как они считали всего несколько минут назад: у ближайшего к месту казни дома столпилось человек пятнадцать людей, вид и взгляды которых являлись крайне недружелюбными. Быстро перегруппировавшись в позицию, удобную как для обороны, так и для нападения, авроры покрепче сжали свои волшебные палочки, однако решительных действий предпринимать пока не спешили.

— Кто вы? — Блэк, старший в группе, шагнул вперёд.

— А кто вы? — вопросом на вопрос ответил сделавший шаг навстречу ему лысый и низенький, напоминающий коренастого паука старик. Следом за ним двинулись двое молодых и весьма крепких на вид мужчин — видимо, его сыновья.

— Представители Гильдии Авроров. Прибыли для выяснения обстановки и осмотра места происшествия. У нас есть к вам вопросы… — начал Сириус, испытывая некоторое облегчение: ясное дело, после того кошмара, который, похоже, тут разыгрался накануне, люди стали подозрительны по отношению к чужакам.

…Хорошо ещё, что они вообще стали с нами разговаривать — могли без лишних слов шарахнуть Сногсшибателями, а потом уже переходить к формальностям…

— Это ваши односельчане? — он снова поднял палочку и жестом приказал одному из помощников встать внизу, чтобы принять покойников.

— Не смейте спускать трупы.

Сначала Сириусу показалось, будто он ослышался. Видимо, не ему одному, потому что Крэйг поперхнулся дымом и теперь, отчаянно покраснев и вытаращив глаза, кашлял, а молодые авроры стояли, натурально пооткрывав рты.

— Прошу прощения?.. — пальцы сами собой сжали палочку крепче некуда, и Блэк, испытывая чувство, будто шерсть по всему телу у него встаёт дыбом, развернулся к жителям деревеньки. — Как-как вы сказали?

— Я сказал — не смейте снимать тела. Если вы сделаете это, наши дома и вовсе сотрут с лица земли. Мы не хотим, чтобы мистер Лестрандж разгневался. А без его разрешения мы не смеем снимать трупы.

— Погодите… — позабыв про субординацию, заговорил юный Сэм Чиффон, для которого этот выезд стал первым делом и первым шоком. — Это же ваши товарищи! Ваши односельчане!..

— Неповиновение мистеру Лестранджу означает смерть, — не сводя с авроров полного тусклой ненависти взгляда, возразил старейшина. — Подчинение — жизнь.

— Я что-то не понимаю… кха, — наконец-то пришёл в себя Роджер Крэйг. — Кто здесь власть — преступник, находящийся в розыске Пожиратель Смерти или же мы, представители Гильдии Авроров и Министерства Магии? Что за бред!

Он успел сделать всего один решительный шаг к слегка покачивающимся искромсанным окровавленным телам, как на него уже было наведено полтора десятка волшебных палочек. В ответ авроры вскинули своё оружие.

— Стойте! — Сириус одним прыжком оказался между готовыми сойтись в схватке сторонами. Они со стариком сейчас смотрели друг другу в глаза, и Блэк с трудом сдерживал желание обернуться псом и, ухватив этого старого пердуна за глотку, слегка придушить… или пару раз шарахнуть об землю, чтобы мозги вернулись из задницы в башку.

— Это вы стойте, — продолжил старик, единственный из толпы не имевший в руках палочки. — Вы здесь чужаки. Вся ваша хвалёная власть — только громкие слова и единичные рейды. Вы появились три часа назад, и через три часа вас здесь уже не будет. И тогда снова вернутся они.

— Не вернутся. Мы оставим тут дозор и пришлём людей, которые будут нести охрану.

— И долго они будут её нести? День? Два? Три?

— Сколько потребуется, — в голосе Блэка уже не звучало прежней уверенности.

— Почему же они ушли из Драмнадрохита? — воцарилась тишина, во время которой Сириус мучительно прислушивался к едва слышному поскрипыванию — ветер раскачивал тело, и верёвка тёрлась об деревянную перекладину.

— Но ведь… тогда поступил срочный вызов, — снова дёрнулся, с готовностью приходя начальству на помощь, юный Чиффон.

— Именно. А вы знаете, что было потом?

Блэк молчал. Он знал.

Крэйг тоже не раскрывал рта.

— Мистер Блэк, если я не ошибаюсь, — старейшина наконец-то вспомнил, где он видел это желчное лицо: на плакатах «Разыскивается», коими несколько лет назад были увешены все столбы. — Ради нас, жителей деревни — ступайте восвояси. Мы умоляем вас об этом…

Он мотнул головой, и волшебные палочки мгновенно исчезли из пальцев стоящих за его спиной мужчин, однако лица менее угрожающими от этого не стали.

— Да как вы сме… — рванулся на них с кулаками Чиффон, но был остановлен держащей трубочку рукой Крэйга.

— Выдохни, мальчик. Мда… Кто бы мог подумать, что я доживу это этих благословенных… кха-кха… времён, когда людям ради сохранения чести и совести приходится жертвовать своими жизнями. Видимо, эти люди были… — он едва заметно качнул головой в сторону трупов.

— Эти люди были идиотами! — раздался визгливый голос, от которого с ближайшей сосны сорвалась, каркая, ворона и перебралась поближе к вожделенной добыче. А из-за топпы, подпирая руками бока, шагнула тощая и злая, как отравленная спица, женщина. — Не раскрывали бы ртов — и сами бы уцелели, и нас под монастырь бы не подвели! И мистер Лестрандж бы не разгневался! Будь они прокляты! — он пошлёпала губами и со смаком плюнула в снег.

— …эти люди, — словно не замечая, продолжил Крэйг, хотя на лбу его вздулась и запульсировала вена, а Блэк сам не понял, когда опять успел поднять свою волшебную палочку, — пытались сохранить свою честь и достоинство. И остаться… кха-кха… людьми даже перед лицом смерти. Те же, кто единственной целью ставит выживание, — неважно как и где — не более, чем… кха!.. животные.

— Тебе легко говорить! Да что ты такой! — взорвалась толпа. Как по команде, к ней начали подтягиваться ещё и ещё люди: мужчины всех возрастов, бледные женщины с цепляющимися за мантии детьми, которые, судя по лицам, давно разучились улыбаться. — Кто вы все такие! Чужаки! Столичные крысы! Вы уйдете, выполнив то, что называете своим долгом, а нас потом заживо разрежут на куски! Из нашей деревни взяли заложников! В Драмнадрохите грозились убить каждого третьего! Убирайтесь! Убирайтесь прочь, пока мы вас отпускаем подобру-поздорову!

Старик нетерпеливо взмахнул рукой, и толпа умолкла, давая ему слово. Он снова заговорил — негромко, с вежливым поклоном:

— В любом случае, мы не можем дозволить снять эти тела. Если вы закончили вашу работу здесь, просим оставить нас в покое. Мы решим наши проблемы сами, коли государство не в состоянии нас защитить.

Скрипнул под сапогом мокрый снег.

— Блэк!

Он перерезал верёвки одним взмахом палочки до того, как замершие в потрясении и селяне, и авроры успели даже шелохнуться.

— Да как ты!.. Ты хоть понимаешь, что ты наде…

Толпа рванулась вперёд, но замерла, будто налетев на невидимую стену, едва Блэк повернул голову. Было в этом взгляде через плечо нечто настолько яростно-звериное, что стало понятно: даже все волшебные палочки этой деревни против его одной сейчас не помогут. Заскрипел снег, в толпе прошуршали злобные и трусливые, как крысы, шепотки «убийцы!», «если нашу деревню разрушат, виноваты в этом будете только вы!», захлопали двери — через несколько минут у опустевшей виселицы с разочарованной вороной на перекладине стоял только немногочисленный аврорский отряд.

— Вот, значит, как… — Роджер Крэйг сделал глубокую затяжку и закашлялся: трубка погасла.

— Мистер Блэк… мистер Крэйг… что нам делать? — робко приблизился к ним растерянный Чиффон. Остальные молчали, но, судя по их лицам, тоже хотели бы знать ответ. — Ведь мы… ведь они… — юноша повернулся к лежащим на земле телам, невольно зажмурился и снова взглянул на соратников. Потом обвёл дрожащей рукой деревню: — И ведь эти люди тоже… Может, нам действительно стоило… — он подавился собственными словами, встретившись глазами с Блэком.

— Нам нужно похоронить тела, — хриплым не терпящим возражений голосом приказал он. — Насколько я видел, кладбище там. Mobilicorpus!

Голодная ворона на виселице разочарованно каркнула, когда, вздёрнутые в воздух невидимыми нитями, три изуродованных тела зависли в нескольких дюймах над землёй и уплыли сквозь почти весеннюю погоду прочь из-под самого её клюва.

— Запомни, Сэм, — Блэк внезапно развернулся, и юный аврор оцепенел. Однако в лице мужчины больше не было ярости — только боль и усталость. — Человека легко контролировать через страх и насилие. Если не применять активные меры, если потакать этому, то же будет со всей Англией. И потом — со всем миром… Мы должны это остановить.

— Но сможем ли мы? — глядя в небо, поинтересовался Крэйг. Он шёл, проваливаясь в рыхлый снег и помахивая своей волшебной палочкой, как пастух. Разве что вместо овечек перед ним послушно двигался вперёд труп.

— Не знаю. Но должны, — Блэк упрямо тряхнул белоснежными волосами и повторил по слогам, обнажив острые, как у животного, зубы: — Долж-ны. Мы на месте. За дело, ребята.

В тайне удержать очередное чрезвычайное происшествие не могли, да и не пытались: словно снежный ком, лавина накатывалась на многострадальную страну. Деревни исчезали и возвращались на карты одна за другой, вот только возвращение каждый раз сопровождалось отчаянной конфронтацией с местными жителями. Последнее потрясало больше всего: ни единой встречи или стычки непосредственно с Пожирателями — но сами пострадавшие шли против представителей власти. Нападения на авроров перестали быть редкостью, день за днём меры личной безопасности становились всё серьёзней, не раз и не два в ход шли магические щиты и отражатели — что популярности властям отнюдь не добавляло.

— Разумные доводы и красивые слова, Альбус, хороши, когда, сидя у камелька в тихой стране и мягких шлёпанцах, желаешь согражданам весёлого Рождества; когда же по всей стране творится такая чертовщина, нужно не языком трепать, а предпринимать решительные действия.

Дамблдор уронил голову на скрещенные руки. Плечи его поникли, будто придавленные невыносимой ношей.

— Аластор, я не могу ввести в стране военное положение. Я не могу объявить всеобщую мобилизацию. Не могу.

— Но почему?!

Спор этот продолжался не первый час — да что там час: не первый день, и каждая из сторон уже исчерпала все возможные аргументы как за, так и против, а потому просто переливала из пустого в порожнее по десятому разу, делая это, скорее, от отчаяния.

— Потому что мы должны найти решение проблемы сами, не перекладывая на плечи населения!

— А что, чёрт побери, происходит тогда сейчас?! Мы не можем послать по отряду авроров в каждую деревню, мы не можем спалить все кладбища, мы не знаем, откуда придёт следующее известие! Двадцать человек сейчас следят за крупномасштабной картой страны, ведя сверку каждые четверть часа, ещё двадцать человек заступили на боевое дежурство — сколько может продолжаться этот бред?!

— Ты хочешь поставить в строй всю страну?! — Дамблдор вскинул голову, и вонзился взглядом в глаза реющего за пламенем руководителя Гильдии Авроров.

— ДА! — рявкнул тот, перекосившись ещё больше, отчего его лицо утратило остатки симметрии и превратилось в нечто, достойное кисти художника-кубиста.

Снейп, замерший в глубине директорского кабинета, про кубистов, конечно, и слыхом не слыхивал, обстановку считал более чем нервной, а вопрос — серьёзней некуда, и тем не менее, при взгляде на физиономию Хмури губы его изогнулись в вялой пародии на улыбку.

— Каждую ночь мы ждём очередного кошмара. Да что мы — чёрт с нами! — люди потеряли покой! Нужно придать ситуации официальный статус, вызвать на помощь войска! Потребовать помощь от дружественных государств, чёрт возьми! Может, кто-нибудь из африканских стран уже сталкивался с чем-то подобным, ведь зомби-то — их выкрутасы!

— Аластор, вы сами понимаете, какую нелепицу несёте, — встрял Снейп, который, уже не первую неделю проживая в окрестностях директорского кабинета, был сыт этими препирательствами по горло. — Войска против зомби?.. Вы, не причинив врагу ни малейшего ущерба… — ведь нельзя же убить того, кто уже мёртв, верно? — положите и войска. А дальше что?

— А вас, дражайший Северус, я вообще в упор не вижу, — голубой магический глаз Шизоглаза уставился, судя по всему, в недра аврорского черепа. — В противном случае, я должен немедленно вас арестовать и, как минимум, отправить в Азкабан.

— Тогда, если вам удобно, считайте меня не в меру разговорчивым привидением, — сухо предложил временно не участвующий в учебном процессе профессор. Правое веко у него нервно дёрнулось.

— А вы считайте меня не в меру щедрым человеком, который — благодарите профессора Дамблдора — преподнёс вам, хотя и с некоторым опозданием, весьма дорогой рождественский подарочек. В противном случае…

— Я не люблю подарков, — хмуро буркнул Снейп и пояснил в ответ на вопросительный взгляд аврора: — Было дело, кое-кто принял в дар деревянного коня. На этикетке стояло: ахейская ручная работа. Те идиоты и обрадовались.

— И что, диссидентов не нашлось?

Хмури получал заметное удовольствие от препирательств: похоже, последние пару недель явно пошли бедолаге на пользу, во всяком случае, прежняя слизеринская язвительность уже вернулась. Припомнив срочный вызов Дамблдора в ту зимнюю ночь и замёрзшего Снейпа, напоминающего хорошо промороженный живой труп, вернее, уже полуживой труп, Шизоглаз снова нахмурился.

— …только один — со своими детьми. Но из моря повылазили какие-то твари, и получилась великолепная скульптурная группа. Если я правильно помню, эллинистическая. Родосская школа. В ту пору боги были слишком пристрастны.

— Да и сейчас боги не особо дружелюбны. Достаточно на вас посмотреть… — хотя раны, магические и самые что ни на есть обычные, уже зажили, вид у Снейпа всё равно был не очень: даже Хмури нет-нет, да передёргивался.

— Кто бы говорил, — огрызнулся зельевар. — Не воспримите мои слова как простое выражение лояльности моему непосредственному начальнику, но я согласен с профессором Дамблдором: задействование войск не принесёт никаких результатов, а введение в стране военного положения мало того, что окажется совершенно бессмысленным с учётом сил, с которыми мы столкнулись, но вызовет только массовую панику и хаос. За мирное время люди расслабились — слишком расслабились, — подчёркнуто повторил мастер зелий, и сварливые нотки в его голосе дали присутствующим понять, что профессор Снейп — гроза всех студентов — вот-вот вернётся. — Это с одной стороны. С другой — прошло не так много времени, чтобы страх перед… перед… В-Вольдемортом, — с усилием выговорил он, опять дёрнув веком, — стёрся. Вспомните, какой был шок в обществе, когда официально подтвердили факт его возвращения.

— Мистер Дамблдор… — пожилая директриса с портрета, висящего у книжного шкафа, робко кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимание.

Бесполезно. Дамблдор устало смотрел в огонь, слушая диалог коллег и о чём-то размышляя.

— Верно, Северус… Они были готовы упечь Гарри в Отделение Мозговых Травм… да куда угодно! — но не признать правду. Сообщи мы сейчас, что происходящее — дело рук Пожирателей Смерти и… зомби, в стране начнётся натуральное безумие. Начнут раскапывать кладбища, сжигать и расчленять трупы… Эпидемии, которых в этом случае не миновать, сделают хаос необратимым. Всколыхнутся самые низменные и затаённые страхи, снова вернётся в дома бытовая Тёмная Магия и шаманство… Пожиратели именно этого и добиваются, — усталым голосом в сотый раз повторил директор. — Нам нужно прикладывать все усилия, чтобы предотвратить подобные происшествия и срочно искать способ покончить с этим раз и навсегда. Сейчас же мы можем только бороться с последствиями. То, что предлагаешь ты, Аластор, — заведомо проигрышный ход, первый шаг к катастрофе — пусть даже выглядящей сейчас единственно логичным и возможным.

— Кстати… О Гарри Поттере… — снова робко вклинилась директриса с портрета.

— Хоть здесь меня от него избавьте, — сварливо цыкнул Снейп, и она нахмурила брови: надо же, какой-то живой юнец! В её собственном кабинете! В присутствии её непосредственного начальника!

Хам. И грязнуля.

— Нужно ввести военное положение, — с готовностью припечатал Хмури, едва не вывалившись из камина.

— Нужно уничтожить Вольдеморта, — хмуро буркнул Снейп.

— Ага, — саркастически улыбнулся Шизоглаз, обнажив в этой улыбке десну до самых что ни на есть коренных зубов. — А так же слегка замедлить вращение Земли, растянуть сутки на пару дополнительных часов и развернуть все реки Шотландии в одну сторону. Увольте меня от ваших прожэктов, дражайший призрак, коего я в упор не вижу. Давайте будем ставить перед собой реальные задачи.

— Г-господин директор! — в голосе портрета за спиной мастера Зелий зазвучали прямо-таки умоляющие нотки. — Гарри Поттер… он…

Не глядя, Дамблдор махнул на неё палочкой, и обитательница портрета тут же начала выводить носом сонные рулады, продолжая, тем не менее, бормотать имя гриффиндорца во сне.

— Гарри Поттер, Гарри Поттер… — задумчиво вздохнул директор.

— Вот только не говорите мне, будто считаете этого бездельника способным…

— …вот только не говорите о том, в чём не разбираетесь, многоуважаемое «не в меру говорливоепривидение»,- столь же сварливым тоном перебил Снейпа Хмури, и зельевар опять раздражённо задёргал веком.. — Я верю в этого мальчишку. Зуб даю — он сумеет сделать то, на что не способны ни те, кто горазд плести словеса, ни рубаки вроде меня и моих парней…

— Давать зуб с учётом вашего внешнего вида — это весьма щедро, — с вежливой язвительностью отметил Снейп.

— Гарри делает всё, что может, и даже больше, — покачал головой Дамблдор. — Я со своей стороны могу лишь помогать ему в том немногом, что зависит от меня.

— Потому-то вы и выписали пропуск в Запретный Архив мисс Грейнджер? — в голосе Снейпа зазвучали ревнивые нотки. — Помнится, я запрашивал его в течение трёх лет, и каждый раз у вас находились причины для отказа.

— Правда? — удивление в глазах Дамблдора выглядело настолько искренним, что даже Хмури едва не купился.

— Попомните мои слова: однажды эта троица не оставит от Хогвартса камня на камне.

— Волнуетесь? — голубой глаз Хмури в камине безумно сверкал.

— Представьте себе.

— Пейте липовый чай — помогает.

— …или спасёт мир, — чуть слышно выдохнул Дамблдор.

— Что?

Повторить профессору было не суждено: дверь кабинета внезапно распахнулась, и Гарри Поттер собственной персоной ввалился внутрь. Тишина разом сгустилась в кабинете.

— Помяни Поттера… — Снейп почесал свежий шрам на скуле.

— Прошу заметить — я пыталась предупредить… — в гробовой тишине просопела, не открывая глаз, директриса с портрета. — А вы меня… спать…

Меж тем, Гарри лежал на ковре, по-настоящему боясь поднять голову. То, что он — волею случая — услышал, то, кого он тут увидел… — словом, что-то подсказывало ему: так просто он на этот раз не отделается.

— И как же вам, мистер Поттер удалось на этот раз попасть в мой кабинет?

Дамблдор пытался звучать как можно более гневно, однако глаза за очками-половинками смеялись. Да что смеялись — хохотали. Он победоносно взглянул на Хмури — старый аврор в ответ перекосился в сардонической улыбке.Снейп фыркнул, как нанюхавшийся молотого перца кот, и отступил в полумрак. Конечно же — он с самого начала знал: чем-то подобным всё и должно было закончиться.

Поттер. Вечно этот Поттер.

— Я случайно, — обращаясь к ковру, признался Гарри, и Снейп снова демонстративно фыркнул.

Гарри покосился на профессора Зельеварения, потом на реющего за каминной решёткой Хмури, рядом с которым сейчас сам дьявол, наверное, смотрелся бы писаным красавцем, и все заготовленные вопросы махом вылетели у него из головы. — Я шёл-шёл… шёл-шёл…

— …и пришёл, — снова осклабился Шизоглаз.

— Добрый вечер, мистер Хмури, здравствуйте, профессор Снейп… — передёрнулся Гарри. — Я хотел поговорить с вами, профессор Дамблдор, но не знал пароля…

— И тем не менее, вы здесь, — холодное замечание Снейпа и невольный взгляд на его физиономию снова сбили Гарри с мысли.

— Я случайно… угадал…

— Случайно. Ну-ну…

— Э-э… понимаете… когда горгулья не захотела меня пропускать, я пожелал ей… провалиться сквозь землю со всеми финиками и урюком на свете… И тут… — Гарри покраснел, как нашкодивший третьекурсник. — Я не виноват… Оно само…

— Альбус, — совершенно серьёзно посмотрел на смущённого директора Хмури. — Завязывай со сладким. Или я за себя не отвечаю.

Огород Хагрида полностью очистился от снега — уж никак не без помощи магии, хотя — как знать? Ведь солнце в первый мартовский денёк припекало совсем по-весеннему, и по рыхлому чернозёму, спокойно, уверенно и по-хозяйски неторопливо, будто колорадский жук, шествовал сам Хагрид.

Земля чуть парила — солнышко на глазах пожирало проседающие под его напором сугробы. Однако уже после обеда с юга начинали наползать тучи, и буквально за несколько минут по мере приближения Гарри, Рона, Гермионы и Станы к избушке лесника всё вокруг посерело, словно затянулось туманом, а горизонт и вовсе превратился в черную полоску, что было особенно заметно по сравнению с закатом.

— Кажется, дождь начинается, — мечтательно протянул Рон. Сегодня ничто не могло испортить ему настроения — ни дождь, ни осуждающие взгляды друзей, когда он заявил, что к Хагриду Стана пойдёт с ними.

— Мы не на прогулку собрались, — ледяным шёпотом напомнила Гермиона, посылая в адрес перетаптывающейся у кресла и теребящей свои косички Станы самую лучезарную улыбку.

— А мне всё равно, — отважно тряхнул рыжими патлами Рон. — Что — я даже свой день рождения не могу провести с любимой девушкой?

Крыть оказалось нечем, а потому, взяв с Рона клятву лишнего не болтать и не забывать о главном, троица, на глазах становящаяся четвёркой, отправилась праздновать, ибо именно под этим соусом заговорщики решили извлечь из Хагрида нужную им информацию, коль скоро рейд к Дамблдору потерпел сокрушительное фиаско. Гарри до сих пор бледнел, вспоминая эту картину: лестница подкидывает его прямо к дверям, он приникает к ним ухом, дабы удостовериться, что не прервёт никакие серьёзные переговоры… Ну… потом…

— …я сам не понял, сколько так простоял, слушая, о чём они говорили, и тут — ба-бах! перила мне как поддадут — и…

— …и приходи, кума, любуйся, — заржал Рон. — Блин, я хотел бы этот видеть…

— Думаю, Снейпу вряд ли… Больно! — сдавленно взвыл Гарри и тут же притих под укоряющими взглядами Гермионы и Рона.

Я идиот.

— И кто тут говорил про не болтать?! — подёргал рыжими бровями Рон, убирая свой каблук с ноги Гарри. — Хей, Стана! Айда! Пошли!

Идти пришлось дольше, чем ожидалось: пространство между главными воротами Хогвартса и избушкой лесничего, ещё совсем недавно представлявшее собой один сплошной сугроб, сейчас больше напоминало болото, девушки постоянно увязали, а мальчишки пыхтели под огромными пакетами с гостинцами — не желая рисковать своими зубами и желудками, они совершили набег на кухню, где оказались экстатически встречены Добби с его семейством (малютка Герми оправдали все худшие подозрения Гарри: её глаза действительно походили на прибитые к крошечному личику зелёные теннисные мячики — прим. авт.). По правде говоря, и Гарри, и Рон запросто могли бы просто аппарировать (Гарри, к его собственному удивлению, сегодня научился с первого раза — у него вышло всё так естественно, будто он только этим всю жизнь и занимался), однако покидать дам на этой бурой размазне выглядело отнюдь не рыцарским поступком, а потому они покорно пыхтели, не жалуясь и не брюзжа. К тому моменту, когда гриффиндорцы добрались до крыльца, украшенного аккуратными пёстрыми половичками, поднялся ветер и брызнули первые капли дождя.

— Гарри! Гермиона! Рон! — восхищённо взревел Хагрид и тут же осёкся, увидев незнакомое, вернее, смутно знакомое лицо. — И…

— Это Стана, — краснея, шагнул вперёд Рон.

— Кхе. Кха, — Хагрид спрятал улыбку в косматой бороде. — Очень приятно, — пробасил он, галантно пропуская девушек вперёд.

Гермиона — привычная к внутреннему убранству обители профессора по Ухода за Магическими Существами, тут же устроилась в своём любимом кресле, а Стана замерла в дверях. Рон, топчущийся за её спиной, внезапно словно впервые увидел дом Хагрида и залился краской до пальцев ног:

…О-о… дурак я, дурак… Наверное, Стана придёт в ужас…

Он вспомнил свой шок, когда впервые перешагнул порог избушки, рядом с которой Нора в свои не лучшие деньки напоминало идеально убранную комнатушку одинокой старой девы. Так и сейчас: в клетках у стены копошилось нечто многоглазое и многоногое, разномастные стулья, кресла и табуретки поджидали своих седоков вокруг стола с разноцветными чашками, огромный донельзя закопчёный чайник грел бока в камине. На использующейся вместо покрывала шкуре неизвестного науке большеухого зверя спал, пуская слюни, Клык. В углу горой лежали какие-то жутковатые охотничьи принадлежности, а у дверей красовался взведённый арбалет.

— Как тут… — задохнулась Стана, и Рон невольно зажмурился. — Как тут… замечательно!!! Просто чудесно!

— Спасибо… — Хагрид топтался позади мальчишек, подталкивая их вперёд. — Ну, проходите и… в общем…

Дождь лил с библейской неукротимостью. Уже давно стемнело, но лесничий пообещал проводить друзей до замка — он ужасно соскучился, а виделись они сейчас только на уроках: проблем хватало и у гриффиндорцев, и у самого Хагрида. За год, на который он, фактически, выпал из жизни, дом с огородом пришли в запустение, и трудолюбивый лесничий сейчас посвящал восстановлению оных всё свободное от чудовищ и студентов время. Компанию ему частенько составлял Диофан: заглядывал на огонёк, садился на пенёчке поблизости, покуривал свою зловонную трубочку и развлекал Хагрида глубокомысленными советами: «…и чтобы кролики не сожрали всю морковь, её — суть морковь — нужно выращивать на открытой, хорошо простреливаемой местности»…

— …а скажи-ка, Хагрид, русалки ведь тоже одни из самых древних местных существ, да? — подставляя чашку под струю крутого кипятка, между прочим поинтересовалась Гермиона.

Похожие на чёрных жуков глаза внимательно посмотрели на неё из-под кустистых бровей. Внезапно лесничий отставил чайник и уселся в своё кресло.

— Ясно, — покачал он головой. В задумчивости отправил в рот штук пять эклеров с огромного погрызенного временем блюда. Снова покачал головой и обернулся к Гарри: — Вы собрались к…

— Тш-ш!!! — хорошо отрепетированным хором шикнула на него троица и страшными глазами указала на Стану.

По счастью, болгарка ничего не слышала: она чесала за ухом сладострастно дёргающего задней лапой Клыка и была готова плакать от счастья — этот тесный, безумно хаотичный, но при том ужасно уютный домик, эта тёплая атмосфера напомнила ей детство — ещё до того момента, когда они перебрались в купленный Виктором замок. Хагрид понятливо кивнул и начал едва слышным шёпотом — слова прямо-таки запутывались у него в бороде:

— На вашем месте не шёл бы я туда, ох, не шёл. Русалки — они очень опасны, у них свои законы… Впрочем, — вздохнул он, увидев понимающе приподнявшуюся бровь Гарри, — как и у всех местных обитателей. Короче, надо помнить главное правило: из их рук ничего не есть и не пить и вообще держаться от них подальше…

— Ну, с пить — это ты загрубил, — фыркнул Рон. — Или ты забыл, где они живут? Не думаю, чтобы мы там умерли от жажды.

— Ну да… Главное — ни куска. А то… у-у…

— У-у… — с готовностью откликнулся ему с кровати Клык, и Стана расхохоталась.

Рон обернулся к ней, и Гарри поразился нежности, которая плеснулась в голубых глазах друга.

— Рон, он просто чудо! — воскликнула девушка, теребя здоровенную псину за уши и пытаясь завязать их бантом.

— Не то слово… — Рон посмотрел на лужу слюней, растекающуюся по мохнатому покрывалу, и передёрнулся от отвращения. — Так что — значит, есть у них ничего нельзя… А ещё что мы должны помнить?

— Главное — это не забыть, — строго поднял заскорузлый от сельхозработ палец Хагрид. — А всё остальное — ну, гриндилоу там… Это пустяки, это я за вас не боюсь… А кстати, — вдруг спохватился он, — а как вы вообще собираетесь туда отправиться? Опять при помощи жаброводорослей? Но ведь они… насколько я знаю, действуют очень недолго…

— Мы…

В этот момент Стана вернулась за стол, и Рон подал ей очередную бутылку со сливочным пивом:

— Теперь твоя очередь поздравлять меня с днём рождения!

Она покраснела, однако бутылку приняла:

— Я… Рон. Нет… не так… Дорогой Рон, — Гарри, не выдержав, прыснул: слишком серьезное и вдохновенное у неё было лицо, слишком ответственно она пыталась подобрать самые правильные английские слова. — Нет… В общем…

— С днём рождения! — хором гаркнули остальные, сдвигая бутылки (хочу обратить внимание читателей — Хагрид чокался кружкой с чаем — прим. авт.).

— …вот что, Гарри: я дам вам лодку и провожу, — сквозь зубы прошипел Хагрид на ухо Гарри и тот благодарно кивнул. — И замолвлю за вас словечко перед Королевой… Вот только послушает ли она меня…

— Спасибо…

— Гип-гип… Ур-ра!